Михаил Булгаков

Таким учреждением стал для него госпиталь Красного Креста, который располагался в помещениях основного военного госпиталя на Печерске. Этот госпиталь возглавлял крупный военный хирург и бактериолог Александр Дмитриевич Павловский. Очевидно, в рядах этого госпиталя Булгаков прошел свою первую врачебную хирургическую практику как будущий военный врач. После сдачи экзаменов и получения диплома лекаря с отличием Булгаков вернулся в состав госпиталя. Мобилизация в стране продолжалась, поэтому Булгаков был призван на действительную военную службу, и уже в составе этого госпиталя как военный врач оказывается в Каменец-Подольском. Выбор этого города и перенесение туда одного из госпиталей были не случайны. Именно в Каменец-Подольском генералом Брусиловым готовилась наступательная операция российских армий, которая получила название Брусиловского прорыва. После сложной артиллерийской и даже авиационной подготовки эти армии перешли в наступление и в течение недели продвинулись к Черновцам. Если бы это наступление было поддержано другими фронтами российской армии и если бы правительство России поддержало попытку этого перелома в ходе военных действий – война, возможно, обрела бы другой характер и не завершилась бы февральским переворотом. Однако этого не произошло. Медикам в этой войне, в этом наступлении пришлось выполнять сложные обязанности, так как раненых поступало много. Булгаков оперировал в Каменец-Подольском, затем в Черновцах. По свидетельству своей супруги Татьяны Лаппы, которая работала там же как медицинская сестра, как сестра милосердия, оперировал довольно успешно, причем приходилось проводить весьма много ампутаций. Хирургическая деятельность Булгакова на фронте была благотворной, но недолгой, поскольку во второй половине 1916 года он, как и многие другие молодые врачи, был направлен в тыл. Это была ротация, которую принимало военно-медицинское ведомство для сохранения молодых врачей и пополнения фронтовых медицинских учреждений другими опытными врачами. Так Булгаков, сохраняя обязанности военного врача и не будучи демобилизованным, а оставаясь формально в рядах призыва, был направлен в земскую больницу Смоленской губернии. Выбор, связанный с постоянной напряженностью морального поля, на фоне слома рутинного течения жизни, экстремальной повседневности формировал будущего писателя. Для него характерно стремление к позитивному, действенному знанию — серьезность размышлений над атеистическим миросозерцанием «естественника», с одной стороны, — и верой в высшее начало, с другой. Важно и еще одно: врачебная практика не оставляла места деконструктивным умонастроениям. Возможно, именно поэтому Булгакова не коснулись модернистские веяния начала века. Каждодневная хирургическая практика недавнего студента, работавшего в военно-полевых госпиталях, затем — бесценный опыт сельского врача, вынужденного в одиночку справляться с многочисленными и неожиданными болезнями, спасая человеческие жизни. Необходимость принятия самостоятельных решений, ответственность. Да еще и нечастый дар блестящего врача-диагноста. В дальнейшем Михаил Афанасьевич проявил себя и как диагност социальный. Очевидно, насколько проницательным оказался писатель в неутешительном прогнозе развития общественных процессов в стране. На основании своей работы здесь он усовершенствовался как хирург, произвел в течение года около 50 операций, после чего вернулся в Киев, и грянули дальнейшие события. Вот на этой основе он и написал «Белую гвардию», где коснулся как периода Первой мировой войны, так и событий в Киеве в период национальной украинской революции, которую он оценил в общем только со своих позиций приверженца монархии и не сторонника радикальных перемен в стране. Тем не менее, его роман показывает очень знаменательные события на фронте. Это рассказ рядового Жилина, который якобы во сне, который снится герою романа Турбину, рассказывает, что же происходит на фронте. Следует такой удивительный эпизод: Жилин, говоря о том, что у Господа много обителей для страдальцев, подчеркивает, что в этих обителях окажутся как воины Первой мировой войны, так и воины будущих событий на Перекопе, когда в столкновение войдут армии Врангеля и армии Фрунзе. И вот тут Жилин говорит, что Господу все равно – красные вы или белые, для него любые военные невинно убиенные – одинаково дороги. Эта позиция Булгакова, конечно, не может быть целиком перенесена на медицину. Тем не менее, она характерна для того, чтобы подчеркнуть, что милосердие не должно носить ни классового, ни национального, ни иного характера, оно должно проявляться абсолютно для всех раненых, независимо от их «армейской» принадлежности, просто в силу того, что они пострадали в боевых действиях. Причем показательно, что этот роман и эта позиция отражают вообще многие факты, характерные для отечественной медицины. Знаменательным является, например, такой факт. Николай Васильевич Склифосовский, величайший русский хирург, возглавивший в 1870 году кафедру хирургии на медицинском факультете Университета, который потом воспитал Булгакова, Волковича, Стражеско и других замечательных деятелей Родины, добровольно уехал из Киева на фронт франко-прусской войны для того, чтобы оказывать помощь раненым – как французам, так и немецким солдатам. Весной 1918 года М. А. Булгаков возвратился в Киев, где начал частную практику как врач-венеролог. Во время Гражданской войны, в феврале 1919 года, М. Булгаков был мобилизован как военный врач в армию Украинской Народной Республики[6]. Затем, судя по его воспоминаниям, он был мобилизован в белые Вооружённые силы Юга России и был назначен военным врачом 3-го Терского казачьего полка. Во время отступления Добровольческой армии в начале 1920 года был болен тифом и поэтому вынужденно не покинул страну. После выздоровления, во Владикавказе, появились его первые драматургические опыты. В конце сентября 1921 года М. А. Булгаков окончательно переехал в Москву[7] и начал сотрудничать как фельетонист со столичными газетами («Гудок», «Рабочий») и журналами («Медицинский работник», «Россия», «Возрождение», «Красный журнал для всех»). В это же время он опубликовал некоторые свои произведения в газете «Накануне», выпускавшейся в Берлине. С 1922 по 1926 год в газете «Гудок» было напечатано более 120 репортажей, очерков и фельетонов М. Булгакова. В 1923 году Булгаков вступил во Всероссийский Союз писателей. В 1924 году он познакомился с недавно вернувшейся из-за границы Любовью Евгеньевной Белозерской(1895—1987), которая в 1925 году стала его женой. В 1926 году ОГПУ провело у писателя обыск, в результате которого изъяты рукопись повести "Собачье сердце" и личный дневник. Спустя несколько лет дневник был ему возвращён, после чего сожжён самим Булгаковым. Дневник дошёл до наших дней благодаря копии, снятой на Лубянке. С октября 1926 года во МХАТе с большим успехом шла пьеса «Дни Турбиных». Её постановка была разрешена только на год, но позже несколько раз продлевалась. Пьеса приглянулась самому И. Сталину, который смотрел её более 14 раз[8]. В своих выступлениях И. Сталин говорил, что «Дни Турбиных» — «антисоветская штука, и Булгаков не наш»[9], но когда пьеса была запрещена, Сталин велел вернуть её (в январе 1932 года), и до войны она больше не запрещалась. Однако ни на один театр, кроме МХАТа, это разрешение не распространялось[8]. Сталин отмечал, что впечатление от «Дней Турбиных» в конечном счёте было положительное для коммунистов (письмо В. Биллю-Белоцерковскому, опубликованное самим Сталиным в 1949 году). Одновременно в советской прессе проходит интенсивная и крайне резкая критика творчества М. А. Булгакова. По его собственным подсчётам, за 10 лет появилось 298 ругательных рецензий и 3 благожелательных[8]. Среди критиков были влиятельные литераторы и чиновники от литературы (Маяковский, Безыменский, Авербах, Шкловский, Керженцев и другие)[8]. В конце октября 1926 года в Театре им. Вахтангова с большим успехом прошла премьера спектакля по пьесе М. А. Булгакова «Зойкина квартира». В 1928 году М. А. Булгаков ездил с женой на Кавказ, где они посетили Тифлис, Батум, Зелёный Мыс, Владикавказ, Гудермес. В Москве в этом году прошла премьера пьесы «Багровый остров». У М. А. Булгакова возник замысел романа, позднее названного «Мастер и Маргарита». Писатель также начал работу над пьесой о Мольере («Кабала святош»). В 1929 году Булгаков познакомился с Еленой Сергеевной Шиловской, которая стала его третьей, последней женой в 1932 году. К 1930 году произведения Булгакова перестали печатать, его пьесы изымались из репертуара театров. Были запрещены к постановке пьесы «Бег», «Зойкина квартира», «Багровый остров», спектакль «Дни Турбиных» снят с репертуара. В 1930 году Булгаков писал брату Николаю в Париж о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжёлом материальном положении. Тогда же он написал письмо Правительству СССР, датированное 28 марта 1930 года[11], с просьбой определить его судьбу — либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать во МХАТе.18 апреля 1930 года Булгакову позвонил И. Сталин, который порекомендовал драматургу обратиться с просьбой зачислить его во МХАТ[11]. В 1930 году работал в качестве режиссёра в Центральном театре рабочей молодёжи (ТРАМ). С 1930 по 1936 год — во МХАТе в качестве режиссёра-ассистента. В 1932 году на сцене МХАТ состоялась постановка спектакля «Мёртвые души» Николая Гоголя по инсценировке Булгакова. В 1934 году Булгакову было дважды отказано в выезде за границу, а в июне он был принят в Союз советских писателей. В 1935 году Булгаков выступил на сцене МХАТ как актёр — в роли Судьи в спектакле «Пиквикский клуб» по Диккенсу. Опыт работы во МХАТ отразился в произведении Булгакова «Записки покойника» («Театральный роман»), материалом для образов которого стали многие сотрудники театра. Спектакль «Кабала святош» («Мольер») увидел свет в феврале 1936 года, — после почти пяти лет репетиций. Хотя Е. С. Булгакова отметила, что премьера, 16 февраля, прошла с громадным успехом, после семи представлений постановка была запрещена, а в «Правде» была помещена разгромная статья об этой «фальшивой, реакционной и негодной» пьесе[8][12]. После статьи в «Правде» Булгаков ушёл из МХАТа и стал работать в Большом театре как либреттист и переводчик.