КОНТАКТЫ:
+7(812)946-57-56
info@historical.pro
Капитуляция германского военного флота

Лихарев.Д.В - Капитуляция германского военного флота после Первой мировой войны: моральный аспект в позиции победителей.

Корабли германского военного флота

Теперь едва ли кто будет спорить, что Парижская мирная конференция 1919 г., осуществив послевоенное переустройство Европы, одновременно посеяла семена новой войны. Многие проблемы, требовавшие гибкого и взвешенного подхода, решались таким образом, как будто победители стремились использовать каждый шанс, чтобы лишний раз унизить побеждённых. Впоследствии это дало неопровержимые козыри в руки нацистов, чьи требования реванша и разрушения оков унизительной Версальской системы нашли отклик в широких массах немецкого народа. Одной из таких проблем послевоенного урегулирования стал вопрос о судьбе германского военного флота.

5 октября 1918 г. германский канцлер Макс Баденский направил президенту Вильсону ноту с предложением начать переговоры о перемирии на основе знаменитых «14 пунктов». В связи с этим первый морской лорд Великобритании адмирал Розлин Уэстер-Уэмисс срочно послал командующему флотом в водах метрополии адмиралу Дэвиду Битти письмо. Поскольку развязка приближалась, первый морской лорд советовал командующему флотом подумать над условиями капитуляции военно-морских сил Германии.

Корабли германского военного флота

19-21 октября условия капитуляции были представлены вначале в Адмиралтейство, а затем с ними ознакомился правительственный кабинет. Суть их сводилась к следующему: сдача союзникам 3-й и 4-й эскадр линейных кораблей, включавших 10 новейших дредноутов, сдача флагманского корабля «Баден» (формально он не был причислен ни к одному из соединений); всех 6 линейных крейсеров ( список, подготовленный Битти, включал линейный крейсер «Макензен», который, как он полагал, уже вступил в состав флота); 8 лёгких крейсеров (их имена были перечислены); 50 новейших эсминцев и всех боеготовых подводных лодок.[1]

Адмиралтейство полностью одобрило эти условия, добавив к ним лишь один пункт: до тех пор, пока условия перемирия не будут приняты, морская блокада Германии будет продолжаться. 26 октября условия получили одобрение правительственного кабинета, который постановил, что на мирных переговорах в Версале премьер-министру и министру иностранных дел надлежит руководствоваться этим документом. Далее британский проект представили на рассмотрение Союзного Военно-Морского Совета, который работал в Париже и Версале с 28 октября по 4 ноября 1918 г. на уровне военно-морских министров. Главная дискуссия по британским предложениям развернулась 29 октября. Во время этих дебатов англичане сделали для себя одно неприятное открытие: представители их континентальных союзников и, особенно, французский маршал Фердинанд Фош, продемонстрировали стремление смягчить условия капитуляции военно-морских сил Германии. Они выразили опасение, что существует некий предел, дальше которого немцы не пойдут, сочтя условия слишком унизительными. Если союзники будут упорно стоять на своём, есть риск, что кровопролитие затянется ещё на год.

Корабли германского военного флота

Французы категорически воспротивились выдаче «Бадена». Один линкор, пусть даже самый могучий, ничего не решит. Публичную капитуляцию флагманского корабля они рассматривали как «совершенно излишнее унижение Германии». Окончательно судьбу германских кораблей договорились решить только после подписания перемирия.

Уэмисс отправил из Парижа письмо Битти, в котором обрисовал сложившуюся ситуацию следующим образом: «Высший Военно-Морской Совет решил, что условием перемирия будет сдача 160 субмарин и интернирование надводных кораблей, перечисленных вами, в нейтральном порту со снятым боезапасом и неполными экипажами на борту, за исключением «Бадена», которого они наотрез отказались включить в условия перемирия. Я получил заверения премьер-министра, данные мне в присутствии других членов кабинета, что он и все остальные приложат все усилия к тому, чтобы ни один из этих кораблей не был возвращён немцам обратно. В целом, мне эти условия по душе, поскольку мне думается, что когда немцам их сообщат, они откажутся их принять и выйдут сражаться, и в таком случае мы получим как раз то, что нам нужно».[2]

Заключительный пассаж из этого послания создаёт впечатление, что высшее военно-морское командование Великобритании собиралось использовать унизительные условия капитуляции в качестве провокации, которая побудила бы германский флот выйти в море для «последнего и решительного боя». Однако ожидания Уэмисса не сбылись.

Капитуляция германского военного флота

Представитель военно-морских сил Германии капитан цур зее Г.Ванзелов прибыл в Компьен, где с 8 по 11 ноября он оговаривал с союзным командованием условия капитуляции германского флота. Германский представитель сразу же заявил, что поскольку Флот Открытого моря не был побеждён в сражении, он должен быть интернирован в нейтральном порту. «Мне доставило истинное удовольствие заявить в ответ на это, что им достаточно выйти в море», - писал Уэмисс.[3] Когда Ванзелов сообщил Уэмиссу, что число подводных лодок, которыми располагает Германия, гораздо меньше 160, последний ответил, что в таком случае сдаче подлежат все, какие есть. Германский представитель также информировал, что линейный крейсер «Макензен» ещё находится в постройке и до его полной готовности потребуется не менее 10 месяцев. Пока же его корпус даже не подлежит буксировке. 12 ноября, на следующий день после подписания перемирия с Германией, британское Адмиралтейство потребовало, чтобы вместо «Макензена» в число германских тяжёлых кораблей, подлежащих сдаче, был включён «Баден».

Вечером 15 ноября германский лёгкий крейсер «Кёнигсберг» бросил якорь на траверзе острова Мэй, у входа в бухту Ферт-оф-Форта. Крейсер просигналил «Куин Элизабет», флагманскому линкору Битти, что на его борту находится контр-адмирал Гуго Мёрер, уполномоченный вести переговоры о сдаче германского флота. Сигнальщик также передал, что вместе с Мёрером прибыли делегаты Советов рабочих, солдатских и матросских депутатов, также желающие принять участие в переговорах. Битти приказал ответить, что будет разговаривать только с представителем в чине не ниже флагманского ранга, всем, кроме адмирала и офицеров его штаба, корабль покидать запрещается. Впоследствии Мёрер неформально поблагодарил Битти за это: впервые после нескольких недель унижений с ним вновь обращались как с адмиралом.[4]

Полчаса спустя Мёрер в сопровождении 4 офицеров поднялся на борт «Куин Элизабет» и проследовал в адмиральскую каюту. Вместе с командующим там находились адмиралы О. де Брок, Ч.Мэдден, Р.Тируит и несколько офицеров штаба флота. Когда немцы вошли, все поднялось со своих мест. Впервые за всю войну противники, теперь уже победители и побеждённые, стояли лицом к лицу. На протяжении 4 предшествующих лет они смотрели друг на друга только через окуляры биноклей, перископов и артиллерийских дальномеров. Флаг-офицер Битти Ральф Сеймур так описал эту сцену: «Лицо германского адмирала было пепельно-серого цвета - такого я ещё никогда не видел, - мне даже показалось, что он упадёт в обморок. Сэр Дэвид, глядя на него, произнёс: «Кого мы имеем честь видеть»? Тот взял себя в руки и ответил: «Контр-адмирал Гуго Мёрер». Сэр Дэвид сказал: «Это вас  послал адмирал фон Хиппер как своего представителя, чтобы оговорить детали и условия перемирия, касающиеся сдачи германского флота»?  Мёрер сказал: «Да». Сэр Дэвид спросил: «Где ваши верительные документы»? Они были представлены, и сэр Дэвид сказал: «Присаживайтесь». И они приступили к делу. …Я никогда не видел его (Битти. - Д.Л.) более впечатляющим. Он был подчёркнуто вежлив и непоколебим, как скала. Он обсуждал детали, касающиеся английского и германского флотов, ни разу не заглянув в документы, в то время как английские и немецкие офицеры постоянно прибегали к помощи бумаг. Во время обсуждения интонации его голоса только два раза выдали охватившее его волнение, но в целом, это было очень впечатляюще».[5]

Ютландский бой

Неделю спустя лучшие корабли Флота Открытого моря бросили якорь на рейде Инкейт в Скапа-Флоу. Великая война на море закончилась. И хотя над просторами Северного моря стих гром орудий, проблем у победителей не убавилось. Далеко не последнюю из них создавал пленный германский флот.

Английские условия капитуляции вызвали резкие возражения американской стороны. Вудро Вильсон и его адмиралы не имели ничего против изъятия у Германии всех подводных лодок. Разногласия возникли именно вокруг надводных кораблей. Американский президент вообще выступал против чрезмерно тяжёлых условий капитуляции. Он считал, что Германии следует сохранить достаточно боеспособный военный флот, ядро которого должны составлять, как минимум, 10 линейных кораблей новейших конструкций. Командующий морскими операциями (в военно-морском департаменте США пост, эквивалентный первому морскому лорду в Англии) адмирал Уильям Бенсон в этом вопросе был полностью солидарен с главой Белого Дома.[6] Они полагали, что наличие могущественного военного флота вблизи Британских островов поможет обуздать военно-морские амбиции Лондона. В отсутствии сильного соперника английский флот неизбежно превратится в инструмент глобального диктата.

Поскольку после подписания перемирия главные силы бывшего кайзеровского флота  не были интернированы в нейтральном порту, а в полном составе попали в руки англичан, в этой ситуации американцы видели для себя предпочтительный выход в уничтожении германских военных кораблей. Однако британское руководство начало настаивать на разделе бывшего германского военного флота между союзниками в следующих пропорциях: Великобритании - 70%, Франции - 10%, Италии - 10%, Японии - 8%, США - 2%.[7] Пропорции определялись исходя из потерь, понесённых флотами союзных держав в борьбе с Германией на морях. В рамках этих пропорций распределение германских тяжёлых кораблей выглядело следующим образом: Великобритании причиталось 13 дредноутов и 4 линейных крейсера, Франции - 4 дредноута, Италии - 3 дредноута, Японии - 1 дредноут и 1 линейный крейсер. США тяжёлых кораблей не получали.

Естественно, что предстоящая делёжка очень тревожила американцев. Бенсон и его подчинённые уже подсчитывали новое соотношение сил, возникающее после раздела германского флота. В американских военно-морских кругах муссировался слух о якобы готовящейся передаче английской доли дредноутов Японии, что, естественно, не прибавляло доверия в отношениях между бывшими союзниками. В марте 1919 г. в неофициальной беседе Эдвард Хауз заявил Ллойд Джорджу: «Я подумал, что если Великобритания потребует распределения германского флота вместо его потопления, это повлечёт за собой принятие большой морской программы в Америке, и что Англия и Соединённые Штаты окажутся в таком же отношении друг к другу в будущем, в каком были Англия и Германия в прошлом».[8]

Трудно сказать, как развивался бы дальше этот конфликт, если бы немецкие моряки не решили взять в свои руки судьбу кораблей бывшего кайзеровского флота. В течение более полугода, пока в Париже шли дебаты между союзниками, на рейде Скапа-Флоу неподвижно стояли 74 военных корабля: 11 дредноутов, 5 линейных крейсеров, 8 лёгких крейсеров и 50 эскадренных миноносцев. На каждом из больших кораблей были оставлены по 175 - 200 человек, на лёгких крейсерах и эсминцах - от 20 до 80 матросов и офицеров[9] Номинальное командование осуществлял адмирал Людвиг фон Рейтер. Остальных немецких моряков отправили на родину. Бывший германский флот находился под присмотром эскадры адмирала Сиднея Фримантла в составе 5 линейных кораблей типа «Ройял Соверен» и 9 эсминцев. 2 эсминца и 9 сторожевиков каждодневно находились среди германских кораблей. И хотя с последних было выгружено топливо и боезапас, сняты орудийные замки, англичане продолжали осуществлять строжайший контроль.

На германских кораблях царили упаднические настроения. Многие тяжело переживали поражение в войне и капитуляцию. Англичане с самого начала поставили побеждённых в весьма жёсткие условия. Немецким командам было запрещено сходить на берег и даже посещать другие корабли. И хотя Рейтер неоднократно обращался к английскому командованию с просьбой отменить этот жестокий запрет, оно не шло на уступки. Немцам не разрешалось выходить даже на маленький скалистый островок посреди залива. Германским морякам запрещалось спускать на воду шлюпки и подавать какие-либо сигналы. Переходить с корабля на корабль имели право только врач и священник. В случае необходимости их перевозил английский дрифтер. Когда 31 мая немцы попытались отпраздновать годовщину Ютландского сражения, вывесив на мачтах кораблей красные флаги и вообще все, какие у них были, под угрозой наведённых орудий их заставили убрать декорации.[10]

Продукты питания для немецких команд поступали из Германии. Еды было достаточно, но она была однообразной и не всегда хорошего качества. Спиртное также поступало в изобилии. В течение 7 месяцев эти люди находились вблизи берега и ни разу не ступили на твёрдую землю. Они видели вокруг одни и те же лица, целыми днями им нечем было себя занять, кроме рыбалки и разговоров. В этих условиях дисциплина стремительно разлагалась. Подчас из-за распределения продуктов случались безобразные драки.

Фридрих Руге, впоследствии известный военно-морской теоретик и боевой офицер, прошедший две мировые войны, с 1956 г. возглавлявший штаб бундесмарине ФРГ (его книга «Война на море. 1939 - 1945» в 1957 г. была опубликована на русском языке и с тех пор неоднократно переиздавалась), 7 месяцев безвыходно провёл на борту своего эсминца в Скапа-Флоу. Много лет спустя он вспоминал об этом следующее: «…Офицерам всё же удавалось держать матросов в рамках строгой дисциплины и сносного состояния морального духа. Это было нелегко в условиях плохого питания, коротких зимних дней, медленной работы почтовой службы и плохих вестей из Германии. Позволение сходить на берег испрашивалось неоднократно, но всякий раз приходил отказ, хотя окружавшие нас острова были необитаемы. Нам даже не разрешали посещать товарищей на других германских кораблях. В течении 7 месяцев 80 человек жили маленькой, практически замкнутой общиной, почти без всяких контактов, за исключением английских газет, как правило четырёхдневной давности, ещё более старой почти и немецкого военного хирурга, делавшего объезды на дрифтере. Длинные зимние вечера были заняты уроками английского языка и лекциями на различные темы. Нашими единственными музыкальными инструментами были очень старый граммофон и гитара, под которые мы пели песни и различные куплеты. …Величайшая опасность исходила от команд больших кораблей, в особенности от флагманского «Фридриха дер Гроссе». Там Верховный совет матросских депутатов подбивал народ к неповиновению».[11]

Относительно опасности, исходившей от совета матросских депутатов, Руге нисколько не преувеличивал. На многих кораблях офицеры полностью утратили авторитет среди подчинённых. Нижние чины курили и сквернословили в их присутствии, все приказы, прежде чем быть исполненными, обсуждались на заседаниях советов матросских депутатов. Пожалуй, в самом незавидном положении находился Людвиг фон Рейтер. Немецкий адмирал был «идеальным пленником» - пунктуальный, немногословный, он в точности исполнял все приказы, полученные от английского командования. «Фон Рейтеру нельзя было не посочувствовать», - писал Сидней Фримантл, - «в его весьма безрадостном положении номинально командующего кораблями с мятежными командами». Матросы «Фридриха дер Гроссе» дошли до того, что нарочно стучали молотками по палубе над адмиральской каютой, не давая командующему заснуть.[12]25 марта он получил разрешение перенести свой флаг на лёгкий крейсер «Эмден».

Относительно того, кто разработал и приказал осуществить план потопления германских кораблей в Скапа-Флоу, мнения историков и мемуаристов разделяются. Рейтер в своих мемуарах утверждает, что инициатива целиком принадлежала ему. О возможности потопления своих кораблей с тем, чтобы они не достались противнику, он впервые всерьёз задумался ещё в январе 1919 г. Но только после 11 мая, когда он узнал из газет условия мирного договора с Германией, немецкий адмирал окончательно укрепился в своём решении и принялся за разработку плана в деталях.[13]Его безоговорочно поддерживает и оправдывает Руге.[14]

Эрих Редер (будущий гросс-адмирал и создатель надводного флота нацистской Германии) окончание войны встретил на родине. Он утверждал, что решение о потоплении германского флота было принято генеральным морским штабом и передано Рейтеру из Берлина. План, разработанный в деталях, доставил в Скапа-Флоу и передал по назначению командир посыльного судна, перевозившего почту из Германии.[15] Таким образом, те, кто был в Скапа-Флоу, считают уничтожение флота полностью своей заслугой, те, кто находился в Берлине, утверждают, что пленники англичан только исполняли их приказ.

Рейтер охотно берёт всю ответственность за потопление кораблей на себя, и я не нахожу оснований поставить под сомнение его утверждение. Скорее всего, инициатива принадлежала ему. Идея потопления кораблей Флота Открытого моря была настолько распространена среди немецких морских офицеров, что Рейтер едва ли нуждался в каком-либо одобрении, тем более, в приказе. Он искренне считал, что никакое правительство Германии не посмеет подписать Версальский мирный договор, настолько унизительны были его условия. В день подписания договора, назначенный на 21 июня, он решил уничтожить свои корабли, поскольку после отказа от мирного договора состояние войны, как он полагал, возобновится.

Рейтеру удалось информировать о своем плане всех или почти всех офицеров эскадры, и подготовка к потоплению велась в течении месяца. Это стало возможным лишь потому, что англичанам также запрещалось подниматься на германские корабли. На кораблях были открыты все двери и люки водонепроницаемых переборок, ручки и штурвалы с них свинчены и выброшены за борт, так что закрыть их в случае необходимости было невозможно. Все вентиляционные шахты также держались открытыми, люки подводных торпедных аппаратов удерживались только одним болтом, остальные удалили. Словом, всё было подготовлено наилучшим образом.

Ранним утром 21 июня эскадра Фримантла вышла в море на учения. Несколько часов спустя на мачте германского флагманского корабля взвился условный сигнал. В тот же момент море хлынуло во внутренние помещения кораблей. Торопливые удары кувалд сбивали резьбу открытых кингстонов. Стальные утробы с рёвом и свистом всасывали забортную воду. На всей огромной акватории залива серые громады германских дредноутов и линейных крейсеров, ещё мгновение назад выглядевших непоколебимыми, как скалы, вдруг ожили. Они разворачивались, раскачивались и медленно погружались в воду. Среди бронированных гигантов метались английские сторожевики и катера, осыпая их пулемётным огнём и ругательствами. Но что-либо изменить они уже не могли.

В 12.20 Фримантл получил радиограмму: «Германские корабли тонут». Он немедленно прекратил учения, и его эскадра полным ходом понеслась обратно в Скапа-Флоу. Когда в 14.30 первый дивизион на всех парах ворвался на внутренний рейд, взору Фримнтла открылась фантастическая картина: десятки военных кораблей находились в различной стадии затопления. Некоторые уходили под воду на ровном киле, и море уже достигло их верхних палуб, другие погружались носом, и их корма уже почти вертикально торчала над поверхностью бухты. К 17.00 всё было кончено. 500.000 т. металла и механизмов стоимостью более 800.000 золотых марок покоились на дне самой глубоководной базы в мире. Таков был финальный акт драматической борьбы Германии за господство на море, длившийся четыре с половиной года и 20 лет подготовки к ней.

В 16.00 на борт флагманского корабля Фримантла линкора «Ривендж» доставили Рейтера. Фримантл долго не мог для себя решить, как ему реагировать на случившееся и, соответственно, как ему обращаться с Рейтером. В конечном итоге немецкого адмирала приняли с «обычной вежливостью», но «без почестей, которые в таком случае оказываются иностранному адмиралу». Рейтера заперли в «верхней каюте» Фримантла, но еду ему приносили с адмиральского стола[16]

Наверное, больше всех этому событию радовался первый морской лорд. 22 июня Уэмисс писал адмиралу Дж.Хоупу: «Я смотрю на потопление германского флота как на настоящее божье благословение. Разрешение раз и навсегда опасной проблемы раздела этих кораблей освобождает нас от огромного количества неприятностей».[17] Тогда многим в Англии казалось, что вместе с океанским флотом Германии были навсегда похоронены её амбиции и претензии на «мировую политику». Однако событиям 21 июня 1919 г. на рейде Скапа-Флоу ещё суждено было сыграть свою роль в формировании легенды об «ударе кинжалом в спину».

В связи с этим возникает вопрос о целесообразности столь жёсткого, если не сказать, жестокого обращения с пленными германскими моряками, подтолкнувшим их к самым радикальным действиям, а также о том, от кого исходила такая инициатива. Ключ к пониманию той ситуации можно обнаружить в речи адмирала Битти, с которой он обратился к офицерам и матросам Гранд Флита 24 ноября 1918 г. Полный текст этого любопытного документа был опубликован только в 1989 г. в 1-м томе «Архива Битти». Помимо всего прочего командующий флотом проинструктировал своих подчинённых, как им следует обращаться с пленными германскими моряками: «Я хочу также коснуться ещё одной темы, а именно, чтобы каждый из вас, имея дело с представителями Флота Открытого моря, помнил о том, что они творили раньше - никаких похлопываний по спине, никаких сигарет, никаких обращений «старый товарищ». Как я уже сказал, вы должны обращаться с ними с вежливостью, с холодной вежливостью. Всякий раз, когда вы почувствуете к ним жалость, вспомните о том, что они творили раньше. Никогда этого не забывайте. Это было бы величайшей ошибкой на свете. Английский моряк очень добродушен, мы знаем, что у него большое сердце и подчас короткая память. Но в этом случае вы спрячьте своё сердце и продлите сою память, и помните, что тот, кого вы сторожите, - враг, ни больше и не меньше. Он не стоит и одной жизни матроса Гранд Флита. Главный факт заключается в том, что он не сделал того, чего мы от него ожидали - он не вышел сражаться лицом к лицу, до конца. Вот поэтому он не стоит и одной жизни матроса Гранд Флита, он стоит ниже нас…».[18]

Когда известие о перемирии достигло Гранд Флита, на кораблях воцарилось несколько иное настроение, нежели на улицах Лондона. Уэмисс писал: «Не было ни одного морского офицера, который бы не воспринял бы окончание этой войны с ощущением незавершённости, хотя в основе этого чувства не было осознания провала. Мы в Адмиралтействе очень обострённо осознавали, что чувствовали на кораблях Гранд Флита. Флот одержал победу, более великую, чем Трафальгарская, но она не выглядела такой впечатляющей…».[19]

При таких обстоятельствах Битти и большинство его офицеров не могли желать окончания войны, окончания, которому не предшествовала решительная победа. Громкая победа была нужна для поддержания престижа британской морской мощи, для славы командующего и всего флота. «Старшая служба» чёрной завистью завидовала армии, которой война предоставила столько возможностей проявить себя. В результате, пленные германские моряки в какой-то мере оказались заложниками этих эмоций.

Summary

D.V. Likharev

Surrender of the German Fleet after the First World War: Moral Aspects in Winners` Attitude.

On 5th October the German Government of Prince Max of Baden sent a Note to President Wilson with request of armistice, based on acceptance of Wilson`s notorious “Fourteen Points”. As regards to naval terms of the armistice which Germany was likely  to seek at any moment Admiral D.Beatty put forward the following conditions: surrender of the most powerful and the newest surface warships, i.e. 10 dreadnoughts of the 3d and 4th battle squadrons, the battleship “Baden”. Flagship of the High Seas Fleet. 6 battle cruisers. 8 light cruisers. 50 destroyers and 160 submarines. At the Allies Naval Council meetings between 28th October and 4th November it was finally decided that all surrendered warships from Beatty`s list were to be held in trust for final disposal at the Peace Conference. However the British terms were strongly opposed by President Wilson. General Foch, The Supreme Allied Commander on land and American Admiral W.S.Benson. The Americans were undoubtedly motivated by the fear that Britain would be the chief beneficiary by incorporating the surrendered German ships into her own fleet.

74 German warships with reduced crews stayed at anchor in Scapa Flow from 21st November 1918 to 21st June 1919, when they were scuttled by their sailors. The German officers an men were forbidden to come ashore and even to visit other German ships. The realization that he was deprived the decisive battle distressed Beatty profoundly. The British Naval High Command acutely felt the “incompleteness” of the victory, and this circumstances influenced their attitude to the prisoners of war.

 


[1]Marder A.J. From Dreadnought to Scapa Flow. 1905 - 1919. The Royal Navy in the Fisher Era. - 5 vols. - London: 1961 - 1970. - Vol. 5. - P. 177 - 178.
[2] Уэмисс - Битти. 5.XI.1918. - The Beatty Papers. 1902 - 1927./ed. by B.Mcl.Ranft. - 2 vols. - London: 1989 - 1993. - Vol. 1. - N 286 - P. 560.
[3]Marder A.J. Op. cit. - Vol. 5. - P. 184.
[4]Chalmers W.S. The Life and Letters of David, Earl Beatty, Admiral of the Fleet. - London: 1951. - P. 342.
[5]Seymour L. Commander Ralf Seymour, RN. - Glasgow: 1926. - P. 120 - 121.
[6]Anglo-American Naval Relations. 1917 - 1919./ed. byM.Simpson. - London: 1991. - N 386. - P. 485.
[7]Documents on British Foreign Policy. 1919 - 1939./ed. by E.L.Woodward & R.Butler. - First Serias. - Vol. 2. - London: 1948. - P. 345.
[8]House E.M. The Intimate Papers of Colonel House./ ed. by C.S.Seymour. - 4 vols. - Boston: 1928. - Vol. 4. - P. 356.
[9]Marder A.J. Op. cit. - Vol. 5. - P. 271.
[10]Fremantle S.R. My Naval Career. 1880 - 1928. - London: 1949. - P. 275.
[11]Ruge F. Scapa Flow./United States Naval Institute Proceedings. December 1959. - Vol. 85. - N 12. - P. 77, 81.
[12]Fremantle S.R. Op. cit. - P. 274 - 275.
[13]Reuter L. von. Scapa Flow: the Account of the Greatest Scatling of All Times. - London: 1940. - P. 72
[14]Ruge F. Scapa Flow 1919: Das Ende der Deutschen Flotte. - Oldenburg: 1969. - S. 130 - 133.
[15]Raeder E. My Life. - Annapolis: 1961. - P. 105.
[16]Fremantle S.R. Op. cit. - P. 276.
[17]Wester-Wemyss V. Life and Letters of Lord Wester-Wemyss, G.C.B., C.M.G., M.V.O., Admiral of the Fleet. - London: 1935. - P. 432.
[18] The Beatty Papers. - Vol. 1. - N 289. - P. 574.
[19]Wester-Wemyss V.Op. cit, - P.388.

Вернуться к списку


Анонс книги "Женские батальоны" Журнал Великая Война Ставропольская дева