Костюк.Р.В - ФРАНЦУЗСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ВЕРСАЛЬСКАЯ СИСТЕМА

В самых разных странах Европы в межвоенную эпоху отношение политических сил к системе версальских договорённостей, точнее к самой Версальской системе являлось тем серьёзным и стратегическим вопросом, который нередко глубоко разделял внешнеполитические позиции и оценки тех или иных общественно-политических сил. Но если, скажем, в Великобритании, Бельгии или Голландии «версальская тематика», при всей её важности, не вела к широким политическим столкновениям между основными партиями этих стран, во Франции дело обстояло иначе. Можно согласиться с известным французским историком Робером Франком, который считает, что «именно во Франции 20-х и 30-х гг. Версальский мир и всё то, что формировало Версальскую систему, несло в себе заряд мощного внутриполитического противостояния, причём как в левом, так и в правом движениях Республики».[i]

         Безусловно, Франция относилась к числу держав-победительниц (и была по праву первой из них) в Великой войне. Об этом говорят политические и территориальные результаты войны, итоги Парижской мирной конференции. Французская Республика вернула Эльзас и Лотарингию, установила контроль над Сааром, получила во владение новые заморские территории в Африки, мандаты на управление владений на Ближнем Востоке. Париж добился сокрушения военно-политической мощи Германии и львиная доля наложенных на Германию репараций была предназначена именно Франции. В этих условиях казалось вполне логичным, что на первых порах не только основная часть «политического класса» Франции, но и общественное мнение в своём большинстве, лояльно восприняли Версальскую систему как таковую. Но даже у её сторонников со временем стали проявляться определённые критические оценки новой внешнеполитической реальности.

         14 из 20 лет, приходящихся на межвоенный период, были временем, когда III Республикой управляли правые и правоцентристские силы. В общем и целом, партии, принадлежащие к правому лагерю, относились к Версальской системе вполне лояльно. Собственно, правоцентристские французские политики стояли у истоков этой системы и сделали немало для её укрепления. Французские правые политики исходили из понимания того, что «созданная на Парижской мирной конференции система соответствует национальным и государственным интересам Французской Республики в большей мере, чем то, что имело место до Версальского мира… И эта система выгодна Франции в большей мере, чем другим европейским державам.»[ii]    

         Вышедшие из консервативного Национального блока партии и движения, в частности Республиканская Федерация (РФ), исходили из того, что Франция обязана по максимуму воспользоваться плодами победы, одержанной в I мировой войне. Правые политики полагали, что итоги войны позволяют Франции утвердить собственную гегемонию на европейском континенте, хотя и допускали возможность продолжения плотного военно-политического сотрудничества с Англией, а в 1930-х гг. и с США.

         Многие правые политики были настроены весьма антигермански. Они настаивали на неуклонном выполнении поверженной Германией всех жёстких условий Версальского договора. Вспомним, ведь именно консервативные силы стояли в начале 20-х за оккупацией Рурского бассейна. И в дальнейшем в репарационном вопросе именно правые в наибольшей степени занимали во Франции самые жёсткие позиции. Не удивительно, что в середине 20-х РФ весьма скептически оценивала «дух Женевы» и содержание Рейнского гарантийного пакта (РГП). Ирония судьбы однако, состоит в том, что после 1933 г. именно правые во Франции выступали в качестве проводников линии на «умиротворение» по отношению к нацисткой Германии и фашистской Италии

Это не удивительно, если постоянно держать в уме твёрдый антикоммунизм французской правой в межвоенную эпоху. Для французских консерваторов было совершенно очевидно, что Советский Союз следует держать вне рамок Версальской системы.

Если говорить об отношении консервативных сил к Лиге наций (ЛН) и другим созданным в результате решений Парижской мирной конференции международным организациям, то в целом они считали, что ЛН и «сопредельные» структуры отвечают интересам Франции в том, что касается расширения французского внешнеполитического влияния и поддержания «пояса безопасности». В то же время, РФ и её союзники полагали, что в случае, если ЛН будет принимать решения, носящие явно антифранцузский характер, Франция не обязана выполнять все исходящие из Женевы требования.

А вот другая влиятельная правая сила, правоцентристский Демократический альянс (ДА) в большей степени склонялся к кооперации со странами-членами Лиги. Правоцентристы видели в ЛН организацию, защищающую принципы Версальской системы и способную сохранить мир на планете. Лидеры ДА полагали, что механизм функционирования ДА  способствует примиреиию вчерашних противников. Демальянс вполне спокойно и благоприятно отнёсся к принятию Германии в ЛН, как и к дальнейшему развитию многосторонних франко-германских отношений. Можно сказать, что в отношении репарационной тематики в целом позиции ДА были более мягкими, чем их консервативных конкурентов по правому лагерю. Как говорилось в одном из документов альянса, «нам нужна не униженная и слабая Германия, но Германия европейская, миролюбивая и сотрудничающая.»[iii]

В то же время, ДА, как и консерваторы из РФ, был привержен идее поддержания национальной обороны на должном боевом уровне. С точки зрения праволибералов, именно союзнический характер взаимоотношений Парижа с Лондоном, Вашингтоном и Римом является залогом не только консолидации Версальской системы, но и успешной защиты безопасности Франции.

Что касается колониальной тематики, то все влиятельные правые партии Франции были всецело сторонницами сохранения французской колониальной империи. Их решительно устраивали версальские порядки в том, что имело отношение к управлению колониями. Более того,  правые откровенно признавали, что «Версальский мир и его последствия позволяют Франции продолжать свою миссию в заморских колониях и территориях.»[iv] И согласованное взаимодействие с другими западноевропейскими странами на колониальном направлении, с точки зрения французских правых, как раз подтверждало жизнеспособность Версальской системы.

И консерваторы, и правоцентристы приветствовали рождённую на Парижской мирной конференции мандатную систему, утверждая, что проигравшие войну страны совершенно справедливо лишились своих владений. В 20-е и 30-е гг. прошлого века французские правые партии не ставили вопроса о скорейшем достижении независимости для управляемых по мандатам ЛН территорий.

Безусловно, французские правые в межвоенную эпоху не были стопроцентными приверженцами Версаля. Однако, по сравнению с другими политическими силами III республики, они явно в большей степени смотрелись как адепты Версальской системы. Даже по сравнению с крайне правым флангом национальной политической сцены. Казалось бы, партии французских националистов априори могли рассматриваться как силы, защищающие принципы империализма, колониализма и французского гегемонизма в Европе. В теории, это, конечно, было так. Но уже к 1930-м гг. французские крайне правые были настроены к тогдашней системе международных отношений весьма скептически

С одной стороны, они поддерживали территориальные итоги I мировой войны и однозначно отвергали какие-либо территориальные претензии со стороны Германии. В первой половине 1920-х гг.националистические политики в целом поддерживали жёсткий прессинг против Берлина в отношении выплаты репараций. Вместе с тем, французские крайне правые («Огненные кресты», Французская национальная партия, Французская социальная партия) предостерегали власть имущих Франции и Европы от излишне жестокого обращения с Германией, справедливо считая, что такая линия в будущем может привести к обратным результатам).

Без особых иллюзий смотрели правые националисты и на реальное функционирование ЛН и деятельность Франции в Лиге. Видный деятель «огненных крестов» и лидер Французской национальной партии де ля Рокк подчёркивал: «надежды на то, что Лига станет абсолютным щитом от войн и конфликтов не оправдывается. Это многонациональное объединение, безусловно, полезно, но было бы большой опасностью доверять ей свою национальную безопасность.»[v]  Для крайне правых было более важно, чтобы Франция имела возможность поддерживать свои «особые» позиции в Европе и мире путём выгодных Парижу и согласованных действий с другими ведущими державами планеты.

Крайне правые политики также скептические оценивали и реальное влияние Франции в континентальной Европе. Уже в начале 30-х гг. они упрекали правящие партии в том, что «постверсальская» система союзов на континенте, по существу, перестала эффективно функционировать. В общем  и целом, правонационалистические и профашистские партии и движения были настроены достаточно колониально. Однако, в реальных международных условиях 30-х гг. в крайне правых журналах и газетах можно было встретить материалы дискуссий на тему, сколько стоит французским налогоплательщикам поддержание колониальной империи и каков реальный «доход» Франции от многочисленных колоний и подмандатных территорий. И многие крайне правые политики, например из Французской социальной партии, приходили к выводу о том, что «колониальный багаж» скорее тяготит французскую нацию, чем обогащает её. Также необходимо добавить, что французские крайне правые последовательно выступали против «подключения» СССР к Версальской системе и, в конечно счёте, «между Сталиным и Гитлером» выбрали последнего.

Внутри французского левого движения, ещё более многослойного и контрастного, чем французская правая, в 1920-е и 1930-е гг. также не существовало внешнеполитического единодушия. Если мы возьмём основную левоцентристскую силу Франции того периода, партию радикалов и радикал-социалистов, то следует констатировать, что, в своём большинстве, эта партия поддержала договорённости, заключённые на Парижской мирной конференции. В то же время, лидер радикал-социалистов Эдуард Эррио в начале 1920-х гг.  призывал выработать общую международную «программу миру», подразумевающую включение в её реализацию как Германии, так и Советского государства. Радикалы требовали широкого участия немецкой демократии в деле экономического восстановления Европы, что, на их взгляд, устранило бы угрозу германского реваншизма.[vi] Радикал-социалисты активно поддержали заключённые с Германией в 1920-е гг. соглашения, реструктуризировавшие выплату германских военных репараций странам-союзницам. Радикал-социалисты, как и правые либералы, приветствовали РГП и полноправное вступление Германии в ЛН. До прихода к власти национал-социалистов радикал-социалисты  последовательно выступали за поддержание дружественных отношений с Германией.

В то же время, радикал-социалисты исходили из приоритетности отношений Франции с Англией. Пожалуй, из всех политических сил межвоенной эпохи именно радикал-социалисты во Франции в наибольшей степени были ориентированы в пользу сохранения тесных военно-политических отношений с Лондоном. Французские левоцентристы особенно поддерживали «ось Париж-Лондон» в рамках Лиги наций, к роли которой в системе международных отношений они относились весьма уважительно. Радикал-социалисты в 20-е и 30-е гг. ХХ столетия выступали за принятие международных обязательств, в том числе и в рамках ЛН, по сокращению численности вооружённых сил и вооружений, ограничению военных расходов, осуждали «философию милитаризма».

Радикал-социалисты внесли в середине 1920-х гг. решающий вклад в признание СССР и  заключение соглашения об установлении франко-советских дипломатических отношений. В дальнейшем они последовательно выступали за развитие равноправных двусторонних отношений с Советским Союзом, делая упор прежде всего на экономический фактор. Выступали за привлечение СССР в ЛН, в поддержку договоров о ненападении и взаимной помощи между двумя странами. Связано это было во многом а твёрдым неприятием нацизма. Однако, в самом конце 1930-х гг. (курс Эдуарда Даладье) именно радикал-социалисты встали на путь умиротворения нацистской Германии.   

По большинству актуальных внешнеполитических проблем межвоенной эпохи с близкими радикал-социалистам позициями выступала французская социал-демократия, объединённая во Французскую секцию Рабочего интернационала (СФИО). Но всё же внешнеполитический настрой социалистов был более боевым. Так, большая часть СФИО в принципе критически оценивала Версальскую систему с точки зрения принятой партией на вооружение установки «радикального пацифизма». Социалисты признавали «классовую несправедливость выстроенной на Парижской конференции системы… равно как и несправедливость по отношению к отдельным европейским народам».[vii] Французские социалисты осуждали, в частности, крупные размеры репарационных платежей, в основном в отношении Германии. СФИО официально осудила франко-бельгийскую оккупацию Рурского бассейна.

Одновременно Леон Блюм и его партия позитивно оценила создание ЛН, международной торговой организации и интернациональных социальных органов. С точки зрения социалистов, необходимо было способствовать развитию Лиги наций во имя того, чтобы она превратилась в реальный механизм, способный в будущем не допустить новых войн и вооружённых конфликтов. Социалисты Франции выступали за равноправные, свободные от имперской логики экономические и политические отношения со всеми странами Европы. СФИО, критически относясь к царившим в Советском государстве порядкам, в то же время регулярно и последовательно требовала развития взаимовыгодных отношений с СССР. В середине 1930-х гг, выступая  в пользу создания системы коллективной безопасности в Европе (отметим, что политически, как и радикал-социалисты, СФИО была против фашистской опасности), социалисты приветствовали установление союзнических отношений с СССР. Антифашистская линия СФИО нашла своё выражение, в частности, в политическом курсе социалистов в отношении гражданской войны в Испании.

В целом и радикал-социалисты, и социалисты не были адептами французской колониальной или мандатной политики. По мнению руководства СФИО, «попытки управлять заморскими владениями как в прошлом веке лишь вредят Франции и омрачняют наши республиканские ценности.»[viii] СФИО  и радикал-социалисты критиковали конкретные действия властей по борьбе с национально-освободительным движением в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Вместе с тем, многие умеренные левые политики не считали, что колонии морально и политически готовы к полному переходу к государственной независимости.

Из всех влиятельных левых партий Франции наиболее жёсткую позицию неприятия по отношению к содержанию Версальского мира и Версальской системе занимала Французская коммунистическая партия (ФКП). Коммунисты Франции, как и их соратники в других европейских странах, в принципе считали Версальский ми и всю систему «версальских договорённостей! Несправедливой и грабительской. Версальская система и её институты, такие как ЛН, согласно коммунистам, служили прежде всего политическим и экономическим интересам крупной империалистической буржуазии. Соответственно, Версальский договор и вся послевоенная конструкция международных отношений, в соответствии с подходом ФКП, представляли ничто иное, как империалистический заговор во имя порабощения народов и рабочего класса.

И в 1920-е, и в 1930-е гг. принципиальная оценка «грабительского» Версальского мира в дискурсе коммунистов не изменилась. Именно ФКП организовывала во Франции массовые манифестации и забастовки против оккупации Рура, осуждала политику стран-победительниц в отношении Германии. Коммунисты призывали трудящиеся массы «бороться за подлинное уничтожение договоров силами международного пролетариата.»[ix] В то же время, в 1930-е гг. ФКУ заметно умерила свою «антиверсальскую» пропаганду.

Связано это, конечно, было с тем, что компартия «оценивала международную ситуацию и определяла вытекавшие из этих оценок приоритеты в решении внешнеполитических проблем, согласно установкам советского руководства.»[x] ФКП, последовательно выступая в защиту «страны победившего социализма», весьма чутко реагировала на изменения во внешней политики Москвы. Естественно, в 30-е гг. французские коммунисты ратовали за укрепление внешнеполитического сотрудничества и дружбы Франции с Советским Союзом, видя в этом залог альянса, направленного против амбиций агрессивной гитлеровской Германии. В то же время, в 1930-е гг. коммунисты продолжали критиковать «империалистическую природу» франко-британского сотрудничества.

Из всех политических партий Франции коммунисты в межвоенную эпоху наиболее непримиримо относились к колониальной системе, осуждая политику империалистических держав в отношении своих заморских владений. ФКП в принципе выступала против мандатной системы ЛН, утверждая, что Лига является гарантом увековечения колониализма. Коммунисты решительно поддерживали развитие национально-освободительной борьбы во французских колониях, хотя и видели в антиколониальном движении лишь «вспомогательную» силу для международного пролетариата.

                                    *           *           *

Как видим из вышеприведённого анализа, отношение к Версальской системы разделяло как разные спектры французской политической жизни, так и сами её фланги. Ни в левом, ни в правом движениях Франции не наблюдалось фундаментального единства позиций и мнений по ключевым внешнеполитическим вопросам. Причём это было характерно, в особенности, и для этапа становления Версальско-Вашингтонской системы, и для заключительного периода существования данной системы. Как раз именно в начале 1920-х гг, и в конце 1930-х гг., перед Второй мировой войной, противостояние по международной проблематике во Франции носило весьма острый характер. И возникает справедливый вопрос: позорное поражение 1940 г. от Третьего Рейха, не было ли оно – в значительной степени – предопределено отсутствием у французских политиков «сильного консенсуса» по международным вопросам?