Вопрос о будущем Африки был поставлен уже вскоре после начала Первой мировой войны. Наибольшие территориальные претензии выдвигала Германия. 28 августа 1914 г. крупный вестфальский промышленник Август Тиссен писал, что Германия при заключении мира должна потребовать не только Французское и Бельгийское Конго, но и Марокко. Президент Германского колониального общества герцог Иоганн Альбрехт Мекленбургский в меморандуме от 18 сентября отмечал, что Египет должен был оказаться под контролем Германии и Турции, Алжир и Тунис – переданы Италии, а Марокко – Испании. В Центральной Африке следовало создать огромную германскую колонию, на севере доходящую до Судана, а на юге – до Юго-Западной Африки. На Мадагаскаре предполагалось восстановить независимое королевство под германским протекторатом. Эти притязания не вызвали никаких возражений в германском министерстве колоний, однако в течение войны они были сильно сокращены до необходимости аннексии Бельгийского Конго.[i] Требование «Германской Срединной Африки», которую следовало превратить в «Германскую Индию», мотивировалось не только экономическими (источник сырья, рынок сбыта, резервы рабочей силы), но и военными соображениями. Такая большая колония в случае европейской войны сможет, доказывали эксперты, намного лучше обороняться, чем изолированные друг от друга области, которыми Германия владела до 1914 г. Германии не пришлось бы тогда опасаться немедленной потери своих колониальных владений в случае войны с западными державами, как это произошло в 1914–1915 гг.[ii]
Кроме военных, осуществлялись и дипломатические усилия в указанном направлении. В мае 1915 г. российский посланник в Бельгии И. Кудашев сообщил в Петербург, что германское правительство предприняло через одного швейцарского политического деятеля попытку заключить мир с Бельгией на следующих условиях: эвакуация германских войск из Бельгии в обмен на передачу Германии Бельгийского Конго. Из Брюсселя ответили отказом, заявив, что по соглашению с Францией от 10 (23) декабря 1908 г. последняя имеет приоритетное право на приобретение Конго.[iii]
Весной 1915 г. Берлин посетил ближайший советник президента США В. Вильсона полковник Э. Хауз. Германский министр иностранных дел Г. фон Ягов передал условия, на которых его правительство соглашалось приступить к мирным переговорам. Среди прочего, речь шла не только о возвращении уже потерянного тогда Того и выводе иностранных войск из Камеруна, Восточной и Юго-Западной Африки, но и о передаче Германии части Бельгийского Конго с целью осуществления проекта Срединной Африки. Эти условия, вкупе с другими унизительными требованиями, типа уплаты Францией репараций Германии, не рассматривалось союзниками серьезно.[iv]
В марте 1916 г. представители германских колониальных учреждений и предприятий обратились в министерство колоний с петицией настаивать при заключении мира на том, что Юго-Западная Африка была возвращена Германии. Министр ответил, что правительство не только будет настаивать на возвращении всех колоний, но что оно будет действовать в духе расширения германских владений.
12 декабря 1916 г. канцлер Германии Т. Бетман-Гольвег заявил в рейхстаге о готовности Германии начать переговоры о мире. Ничего более конкретного не было сказано, хотя уже выработанные условия содержали такие требования как аннексия Курляндии и Литвы; частей Франции, Бельгии и Люксембурга; зависимость Польского королевства и выплату Германии репараций. В Африке речь по-прежнему шла о возвращении колоний и аннексии Бельгийского Конго. Позже эти условия были расширены еще больше: наделение Германии колониями, соответствующими ее населению и экономическим интересам за счет передачи ей ряда британских и французских владений. Разумеется, на базе таких условий страны Антанты не могли и не желали вести мирные переговоры.[v]
Что касается позиции лидеров стран Антанты, то здесь будущее германских колоний в Африке пока представлялось малоочевидным. Хотя во Франции видные колониальные деятели, такие как Э. Этьен, П. Думер, Г. Аното, Л. Лиоте, А. Лебрун и др., с 1916 г. вели активную пропаганду в прессе за сохранение за Францией Камеруна и Того, правительство проявляло определенные колебания в этом вопросе.[vi]
Д. Ллойд Джордж писал в своих мемуарах, что «ни одна страна не была готова переносить ужасы такой войны ради того, чтобы изъять германские колонии из-под контроля Германии. Если бы Германия и ее союзники в принципе приняли наши условия, мир мог бы быть установлен в январе 1917 года, вместо ноября 1918 года, и Германии не пришлось бы отказаться ни от одного из ее заморских владений». В марте 1917 г. начались заседания недавно созданного Имперского военного кабинета, включавшего представителей британских доминионов, на которых была поставлена проблема будущего германских колоний.[vii] Месяц спустя этот вопрос еще оставался открытым. Он был передан на обсуждение специальных комиссий, занимавшихся разработкой мирного договора. При этом представители Южно-Африканского Союза однозначно высказались за аннексию Юго-Западной Африки.[viii] Что касается Германской Восточной Африки, то и здесь Л. Бота и Я. Смэтс имели свое мнение. Поскольку у ЮАС были значительные интересы в Родезии, то его представители не желали соседства этой колонии с территориями, находящимися под властью немцев. Что касается Ллойд Джорджа, то он пока колебался.[ix]
29 апреля Я. Смэтс составил меморандум, в котором подчеркивалась необходимость определить цели Англии в войне, и предлагалось ликвидировать германскую колониальную империю с тем, чтобы она не могла больше угрожать британским коммуникациям.[x] В итоге на заседании имперского кабинета весной 1917 г. было принято решение сохранить германские колонии за союзниками.[xi]
Если принять это решение было нелегко, еще труднее было объяснить его общественности. Посетивший США в августе британский медиамагнат лорд Нортклифф отметил, что американское общественное мнение негодует по поводу британских колониальных притязаний. Американцы, – писал Нортклифф, – «спрашивают, как мы можем говорить о том, что ведем войну во имя цивилизации, если намереваемся захватить миллион квадратных миль немецких территорий в Африке». Для того, чтобы обеспечить себе дальнейшую поддержку Америки, которая после революции в России являлась единственным серьезным союзником Англии и Франции, британским государственным деятелям на некоторое время пришлось умерить свои колониальные аппетиты. В сентябре министр иностранных дел А. Бальфур даже заявил американскому послу, что «Бог свидетель, я ничего не хочу присоединять к Британской империи».[xii]
Однако в Лондоне определенно полагали, что Восточная Африка играет огромную роль при контроле морских коммуникаций на пути к Британской Индии, и намеревались сохранить ее во что бы то ни стало. 21 ноября в британском кабинете обсуждались вопросы будущего германских колоний. Большинство высказалось за то, что следует официально заявить, что Восточная Африка никогда снова не должна находиться под властью Германии. Предполагалось, что это заявление побудит колеблющихся туземцев присоединиться к англичанам в борьбе против немцев.[xiii]
Тем не менее, внутренняя и международная ситуация пока что оставались крайне неблагоприятными. Так, лейбористы предлагали нейтрализовать бывшие германские колонии и передать их под управление международной администрации.[xiv] Тем временем в революционной России был опубликован Декрет о мире, и началась публикация тайных договоров. Англии необходимо было как-то реагировать. Д. Ллойд Джордж поручил Я. Смэтсу подготовить программу «демократического мира». Предложения последнего легли в основу речи британского премьера 5 января 1918 г. перед делегатами конференции тред-юнионов.[xv] В своей речи Ллойд Джордж, стремясь рассеять опасения тред-юнионов, что союзники сражаются за имперские интересы, заявил, что «принцип национального самоопределения» столь же применим к германским колониям, как и к европейским народам, ибо туземные вожди и туземные советы являются представителями своих племен. В основе всего, подчеркнул британский премьер-министр, должна лежать задача «предотвратить их эксплуатацию европейскими капиталистами и правительствами».[xvi]
В реальности британское правительство намеревалось обойти эти условия. Сразу после речи Ллойд Джорджа министерство колоний направило инструкции временной администрации захваченных германских колоний любой ценой добиться от местных жителей заверений, что они желают жить под британским, а не германским управлением. Тогда же начался активный сбор информации о зверствах и злоупотреблениях, допущенных немцами при эксплуатации их колоний.[xvii] Вскоре начали публиковаться открытые доклады на эту тему.[xviii]
Издание большевиками тайных договоров оказало большое влияние и на политику США. Соглашения о будущем разделе мира, тайну которых союзники так оберегали, сделались известными. Даже президент В. Вильсон, ознакомившись с публикациями Народного комиссариата иностранных дел, был поражен, узнав, например, о Лондонском договоре союзников с Италией, заключенном в 1915 г., о котором в Америке ничего не знали. Полковник Э. Хауз заявил президенту, что моральный авторитет Антанты теперь подорван, и, что старая Европа не способна выдвинуть более привлекательные цели войны. Так появился проект так называемых «Четырнадцати пунктов», который должен был стать новой идеологической основой продолжения войны и показать дискредитированным Англии и Франции, что именно США теперь определяют характер войны.
Колониальным вопросам был посвящен пункт 5. В нем дословно говорилось: «Свободное, чистосердечное и абсолютно беспристрастное разрешение всех колониальных споров, основанное на строгом соблюдении принципа, что при разрешении всех вопросов, касающихся суверенитета, интересы населения должны иметь одинаковый вес по сравнению со справедливыми требованиями того правительства, права которого должны быть определены».[xix] С этими предложениями 8 января 1918 г. В. Вильсон и выступил перед американским конгрессом.[xx] Хотя программа американского президента не нашла понимания у Германии и ее союзников, она помогла сохранить лицо странам Антанты, которые, не имея другого выхода, формально поддержали ее.[xxi]
В Лондоне приняли окончательное решение удержать за собой германские колонии. 30 января генерал Я. Смэтс на заседании имперского кабинета заявил, что «преждевременное и неблагоразумное возвращение Германской Восточной Африки ее бывшим владельцам могло бы иметь последствия, выходящие далеко за пределы африканского континента. Быть может, мне разрешат выразить горячую надежду, что страна, в которой столь много наших героев потеряли свою жизнь, никогда не станет угрозой будущему мирному развития мира».[xxii] Британский посол в Париже лорд Берти писал, что если бы даже Германии после войны вернули один лишь порт Дар-эс-Салам, расположенный напротив Занзибара, то он «превратился бы в гнездо пиратов, грабящих нашу торговлю на путях к Дальнему Востоку». Лишь министр вооружений У. Черчилль полагал, что Восточную Африку следует вернуть Германии, так как ей необходимы угольные станции, и «нельзя ожидать, чтобы можно было запереть ее в пределах Европы.[xxiii]
Летом 1918 г., когда еще было возможно заключение равноправного мира, в Британской империи озаботились о том, как в таком случае поступить с германскими колониальными претензиями. Я. Смэтс предложил создать Международное управление по контролю в Центральной Африке, в состав которого вошли бы представители Англии, Франции, Германии, Бельгии и Португалии с американским председателем во главе. Функции этого управления ограничивались бы распределением тропического сырья Центральной Африки. В Лондоне опасались, что этого будет недостаточно для удовлетворения германских претензий. Берлин желал создания огромной трансафриканской империи, которая могла бы серьезно угрожать британским и французским владениям.[xxiv] По сути, это был бы путь к новой мировой войне.
Свои предложения выдвигали и левые деятели. Еще в 1917 г. британский радикальный публицист Э. Морель в своей книге «Африка и европейский мир» писал: «Каково будущее Африки? Неужели миллионы африканцев снова станут разменной монетой в игре европейской дипломатии? Неужели права африканцев вновь будут проигнорированы и попраны в эгоистичных и близоруких интересах европейских правительств и капиталистов?».[xxv] В июне 1918 г. британское Фабианское общество предложило передать все колонии в Африке под международный контроль Лиги Наций.[xxvi] В британском правительстве на это не отреагировали. Наоборот, министр иностранных дел лорд Бальфур в полном противоречии со своими прошлогодними заявлениями говорил об «угодном Богу захвате немецких колоний», а его заместитель Роберт Сесил заявил, что Германия «не имеет морального права на колонии».[xxvii]
В октябре в официальном комментарии к Четырнадцати пунктам относительно пятого пункта говорилось, что в вопросе о германских колониях необходимо условиться о том, что их принадлежность будет определена после окончания войны посредством «беспристрастного урегулирования», основанного на принципах справедливости и нуждах местного населения. Выдвигался принцип мандатов, заключавшийся в следующем: «Колониальная держава действует не как собственник своих колоний, а как опекун туземцев, действующий от имени ассоциации наций; условия осуществления колониальной администрации являются делом международного значения и могут на законном основании стать предметом международного расследования, и, следовательно, мирная конференция имеет право составить кодекс колониального управления, обязательный для всех колониальных держав».[xxviii] Метрополии следовало считаться с туземными организациями и обычаями.[xxix]
После окончания войны вопрос о будущем германских колоний рассматривался на Парижской мирной конференции. Несмотря на сопротивление президента В. Вильсона, 7 мая 1919 г. Верховный Совет Антанты распределил африканские мандаты следующим образом: территории Того и Камеруна были поделены между Англией и Францией, Танганьика передавалась Англии (мандаты «B»), а Юго-Западная Африка – Южно-Африканскому Союзу (мандат «C»).[xxx] Этот раздел был закреплен Версальским мирным договором.
В целом, Первая мировая война привела к тому, что, во-первых, был окончательно завершен процесс колониального раздела Африки. Великобритания смогла осуществить свой давний проект создания непрерывной цепи владений от Каира до Кейптауна. Франция также добилась важных территориальных приобретений, получив б?льшую часть Камеруна и Того. Во-вторых, уже тогда было положено начало медленному процессу национального самосознания, когда африканцы, поняв, что могущество белого человека не безгранично, стали рассматривать себя не только представителями отдельных племен, но и частью наций, постепенно формирующихся по территориальному принципу. Лишь после того, как этот процесс был завершен, а национальные элиты созданы, стали возникать требования предоставления независимости.
[i] Штёккер Г. Первая мировая война // История германского колониализма в Африке. М., 1983. С. 231–235.
[ii]Townsend M. E. The Rise and Fall of Germany’s Colonial Empire. 1884–1918. N. Y., 1930. P. 373; Штёккер Г. Экспансионистские устремления в Центральной Африке (1898–1914) // История германского колониализма в Африке. С. 208–216.
[iii] И. Кудашев – С. Д. Сазонову. 6 (19) мая 1915 г. // Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств 1878–1917 (М. О.). Серия 3. Т. VII. Ч. 2. № 794. С. 486.
[iv] Уткин А. И. Дипломатия Вудро Вильсона. М., 1989. С. 63.
[v]A History of the Peace Conference of Paris / Ed. by H. W. V. Temperley. Vol. I. Oxford, 1969. P. 167.
[vi]См. подробно: Kaspi A. French War Aims in Africa // France and Britain in Africa. Imperial Rivalry and Colonial Rule. New Haven; London, 1971. P. 379–389.
[vii]Smith G. The British Government and the Disposition of the German Colonies in Africa, 1914–1918 // Britain and Germany in Africa. Imperial Rivalry and Colonial Rule / Ed. by P. Gifford and WM. R. Louis. New Haven; London, 1967. P. 288.
[viii]Louis R. WM. Great Britain and German Expansion in Africa, 1884–1919 // Britain and Germany in Africa. P. 41.
[ix] Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. Т. 1. М., 1957. С. 63–64.
[x] Ферст Р. Юго-Западная Африка. Историко-публицистический очерк. М., 1965. С. 117.
[xi] Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. Т. IV. М., 1935. С. 36.
[xii]Цит. по: Smith G. The British Government and the Disposition of the German Colonies in Africa, 1914–1918… P. 290–291.
[xiii] Архив полковника Хауза. Избранное. Т. 2. М., 2004. С. 144.
[xiv]LouisR. WM.Great Britain and German Expansion in Africa, 1884–1919… P. 39.
[xv]ВиноградовК. Б.ДэвидЛлойдДжордж. М., 1970. С. 255.
[xvi]A History of the Peace Conference of Paris / Ed. by H. W. V. Temperley. Vol. I. Oxford, 1969. P. 191.
[xvii]Smith G. The British Government and the Disposition of the German Colonies in Africa, 1914–1918… P. 295.
[xviii]См. например: Report on Natives of the South-West Africa and their Treatment by Germany. Prepared in the Administration’s Office. Windhoek, South-West Africa, January 1918. London, 1918.
[xix] Четырнадцать пунктов Вильсона об условиях мира. Из его послания Конгрессу 8 января 1918 г. // Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. II. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. М., 1926. С. 108.
[xx]УткинА. И. Указ. соч. С. 171–177.
[xxi] Pingaud A. Histoire diplomatique de la France pendant la Grande Guerre. T. III. Paris, 1938. P. 343–348.
[xxii]Цит. по: Берти, лорд.За кулисами Антанты. М.; Л., 1927. С. 171.
[xxiii] Там же. С. 176.
[xxiv] Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. Т. 1. С. 113–115.
[xxv]MorelE. D.AfricaandthePeaceofEurope. London, 1917. P. 63.
[xxvi] Ходнев А. С. Международная организация в ожидании приговора? Лига Наций в мировой политике, 1919–1946. Очерки истории. Ярославль, 1995. С. 63.
[xxvii] Цит. по: Ферст Р. Указ. соч. С. 117.
[xxviii] Цит. по: Архив полковника Хауза. Избранное. Т. 2. С. 436, 472.
[xxix] Там же. С. 471.
[xxx] Ходнев А. С. Международная организация в ожидании приговора? С. 96–97.
